«Это не то лекарство, которое поднимет лазаря»: правда о разработке «от всех видов рака»

      Комментарии к записи «Это не то лекарство, которое поднимет лазаря»: правда о разработке «от всех видов рака» отключены

«Это не то лекарство, которое поднимет лазаря»: правда о разработке «от всех видов рака»

С подачи «Известий» по СМИ разнеслась «сенсация» об испытанном в космосе «генно-инженерном препарате от стадий и всех видов злокачественных опухолей», что создали русские ученые. В чем неточности статьи, кто в них виноват, кто был автором уникальной работы и ожидает ли онкологию новый прорыв

Источником стало интервью, которое дал «Известиям» Андрей Симбирцев, профессор медицины и замдиректора Национального НИИ очень чистых препаратов Федерального медико-биологического агентства (ФМБА). В нем ученый поведал о препарате под рабочим заглавием «Белок теплового шока».

Препарат был назван по главному действующему веществу — молекуле, которая синтезируется любыми клетками организма человека в ответ на разные стрессорные действия. По уверениям Симбирцева, больные возьмут новое лекарство через 3–4 года.

Громадное семейство белков теплового шока (отрядом специального назначения, либо по-английски heat shock proteins, HSP), активирующихся при стрессе клетки и помогающих справляться с «поломками» вторым белкам (довольно часто кроме этого помогающие верно сворачиваться, другими словами трудящиеся шаперонами) известно несколько дюжина лет.

Но универсального препарата от рака еще не нашли, более того, это попросту нереально. Без ссылок на изучения и с фактическими неточностями (о них просматривайте ниже) эти сообщения создают чувство, словно бы мы стоим на пороге рождения нового «фуфломицина», как давно уже назвали деятельно реализовываемые у нас неработающие лекарства. Потому, что при с препаратом от рака эта возможность звучит особенно угрожающе, Indicator.Ru обратился к экспертам по белкам теплового шока с одной стороны и экспертам-онкологам с другой, дабы узнать, о каком белке идет обращение и как он действен на самом деле.

«В данной заметке такие возмутительные глупости написаны!»

У профессора биологии Олега Моренкова, заведующего лабораторией клеточной инженерии и культур клеток Университета биофизики клетки РАН, статья в «Известиях» доверия не позвала: «Неясен механизм действия препарата. Неясно, навешивается ли какой-то опухолеспецифический антиген на данный белок? В случае если нет, как обеспечивается защита? Какой как раз БТШ (hsp70, hsc70, hsp90alpha, hsp90beta, hsp96 и т. д., аналогичных белков большое количество)?

Клонировать и наработать таковой белок несложно (у меня в лаборатории, к примеру, имеется пара клонированных человеческих БТШ, мы их также нарабатываем, очищаем и исследуем)».

Ученый растолковал обозревателю Indicator.Ru, что БТШ смогут активировать иммунитет в целом, но имеется и два своеобразных подхода, при которых иммунные клетки начинают распознавать опухоль по ее «отпечаткам пальцев». Первый из них — это рекомбинантная разработка, в то время, когда создают рекомбинантный белок (полученный при вставке чужеродной ДНК в бактерию).

При таких условиях значительно чаще речь заходит о белке HSP70, к которому присоединяют «довесок», специфичный для данной опухоли. По этому «довеску», антигену, организм обучается распознавать клетки опухоли, потому, что HSP70 «снабжает процессинг этого опухолеспецифического антигена в дендритных клетках по эндосомальному пути». Несложнее говоря, HSP70 снабжает сборку комплекса из антигена и антигенного пептида в особых клеточных пузырьков, по окончании которой особенные дендритные клетки будут выставлять комплекс на собственной поверхности, демонстрируя его клеткам-киллерам, каковые обучаются его выяснять и уничтожать.

вакцины и — Другой подход, другими словами вакцины, составленные из клеток самого организма. «Из опухоли человека выделяют аутологичные БТШ (значительно чаще hsp96), они несут опухолеспецифические пептиды. Этими комплексами иммунизируют больного, из которого выделили опухоли. Потом — активация опухолеспецифических Т-киллеров по тому же пути, как обрисовано выше, — поясняет Олег Моренков. — Все эти подходы в далеком прошлом созданы и запатентованы.

Не знаю, что именно применяли авторы».

Большая часть ученых попросту отказывались комментировать происходящее. «Не нужно плодить проблему, — ответил обозревателю Indicator.Ru исполнительный директор Фонда профилактики рака Илья Фоминцев. — По причине того, что чем продолжительнее мы о таких изучениях говорим, тем хуже. И не имеет значение, что наряду с этим мы говорим. Подобные статьи не стоят никакого внимания.

Ни хорошего, ни негативного».

Необходимо подчеркнуть, что давший интервью «Известиям» Андрей Симбирцев не отвечал на звонки, а ФМБА, требующее необходимой предварительной подачи заявления на интервью либо комментарии и перечень вопросов, на момент публикации материала на письмо не отреагировало.

«В данной заметке такие возмутительные глупости написаны! — возразил Ренат Гаязов, кандидат биологических наук, директор отдела по разработке терапевтических белков в R-Pharm Overseas ("дочка" Р-Фарм). — Белки теплового шока известны в далеком прошлом, и без того же в далеком прошлом как мы знаем, что они не являются лекарствами от всех типов рака. Напротив, в случае если у мышей отключить гены, важные за синтез некоторых белков теплового шока, то они менее подвержены некоторым видам рака. Также, на данный момент ясно, что какого-либо универсального лекарства от рака, которое трудится на всех стадиях, быть не имеет возможности в принципе, потому, что рак для отдельной клетки — это не заболевание, а для целого организма — заболевание».

Ученый усомнился и в способах «проверки» препарата. «Совсем неясно, что именно контролировали в космосе. В невесомости вправду легче взять лучше очищенный препарат. Но контролировали-то его все равно на Земле, другими словами абсурд уже в заголовке.

И еще нелепость: «Мы выделили ген людской клетки». Вообще-то в клетке большое количество генов».

Но полет газетной утки (упоминавшей к тому же о собственных приключениях в космосе) было уже не остановить.

«Тепловой удар» тележурналистов

«Русские ученые доказали, что так именуемые белки теплового удара — универсальное средство от рака. Другими словами клетки, каковые смогут лечить каждые опухоли. Таких белков мало в организме, но, в случае если перевоплотить их в лекарство, эта вещь трудится.

Клетки растили полгода на орбите, на МКС взяли некоторый кристалл для изучений, удостоверились в надежности на мышах, те вылечились», — бодрым речитативом информирует телеведущая НТВ.

Из ее речи неясно кроме того, о клетках либо о белках идет обращение, при чем тут «некоторый кристалл», откуда его приобретают, не говоря уже о какой-то дополнительной смысловой нагрузке.

Рассказ о «сенсационном космическом белке» был подан под соусом «настоящей революции» и «наконец-то понятного каждому результата» капиталовложений в космические программы. Не отстал и канал «Российская Федерация 1», сказавший за «Известиями», что «опробования препарата проходили кроме того в космосе» (не смотря на то, что в действительности в том месте лишь выращивали кристаллы). Но по крайней мере на экране на заднем замысле мелькнуло наименование белка — HSP70.

Наименее безграмотный выпуск новостей из федеральных каналов был на «России К» (действительно, продолжается он всего 60 секунд).

Сладкая неправда о белках теплового шока либо кроме того «удара», льющаяся с мониторов и экранов, вызвала шок и у самих экспертов по этим белкам. Александр Сапожников, профессор биологии , начальник лаборатории клеточных сотрудничеств в Университете биоорганической химии РАН, изучающий белки теплового шока, кроме того согласился, что не без опасений выходил на улицу гулять с собакой: его преследовали не журналисты, а личные соседи, взбудораженные радужными обещаниями СМИ.

Он поведал обозревателям Indicator.Ru, о каком белке речь заходит в действительности. Выяснилось, изучением препарата на доклинической стадии занимался его коллега и друг из Университета цитологии РАН, профессор биологии Борис Маргулис, которому и принадлежит авторство идеи применять чистый белок HSP70 в терапии некоторых конкретных разновидностей рака.

Борис Маргулис со своей соавтором и супругой Ириной Гужовой, заведующей лабораторией защитных механизмов клетки Университета цитологии РАН в Петербурге, изначально были разработчиками этого препарата, не смотря на то, что сейчас отошли от изучения и изучают другие свойства HSP70. 13 марта они побывали с докладом в Москве, в Университете молекулярной биологии имени В.А. Энгельгардта РАН, и выступили с заявлением, опровергающим недостоверную данные в СМИ.

«Новость воодушевляющая. Но, в то время, когда я поискала источники, откуда ноги росли, оказалось, что вина не на представителях научного сообщества, а на журналистах, — заявила Ирина Гужова. — То, что звучало врезками голосом Андрея Симбирцева, на интервью с которым все это было выстроено, звучало разумно и отражало чистую правду. А правда содержится в том, что белок теплового шока существует в двух ипостасях: имеется внутриклеточный белок, а имеется кроме этого и внеклеточный HSP70.

Его функции совсем другие, и он участвует в активации иммунной совокупности. И на этом пути еще большое количество всего предстоит изучить».

Четыре человека и лицемерный белок

Тому точке зрения, что белок теплового шока массой 70 килодальтон существует и вне клетки, мы обязаны четырем людям. Открыл БТШ вне клеток Майкл Тайтелл (он отыскал их в огромных аксонах кальмара), а через три года данный эффект подтвердил Ларри Хайталлоу на фибробластах крысы. Позже в дело вступила Габи Мультхофф. Она продемонстрировала, что БТШ в опухолевых клетках способен выходить на поверхность, и клетка как бы сигнализирует клеткам, так называемым натуральным киллерам: «Съешь меня».

Позже подключился Прамод Шривастава — человек, что поставил все на коммерческие рельсы. Он создал вакцины на базе БТШ, которыми на данный момент лечат от рака (в основном от рака почки).

О вторых итогах при способе, применяемом Прамодом Шриваставой, сказал Олег Моренков: «Нам не удалось взять защиту от мышиных опухолей (на двух моделях), применяя подход аутологичных вакцин (применяли HSP70, HSP90 и HSP96)». Но он предполагает, что его модели могли быть неудачными.

«на данный момент мы знаем большое количество физических и химических стимулов, талантливых выгнать HSP70 из клетки, но наилучший из этих «выгонятелей» либо «выталкивателей» — это экзогенный (произведенный вне клетки) HSP70, — сказала Ирина Гужова. — На базе всех этих данных последних 5 лет мы создали парадигму, которая содержится в том, что в то время, когда HSP70 (экзогенный) входит в опухолевую клетку, происходит некая цепь событий, которая ведет к тому, что эндогенный (произведенный в клетки) белок выходит на поверхность. Но это его не постоянное состояние, с поверхности он уходит в экзосомах (мелких клеточных пузырьках, выделяемых наружу) и также воздействует на иммунную совокупность.

Помимо этого, данный белок может выходить и в свободном состоянии, но, согласно точки зрения Прамода Шриваставы, он выходит связанный с опухолевыми пептидами, каковые он «шаперонил» в тот момент, в то время, когда произошло выталкивание. И среди этих пептидов могут быть те, каковые свойственны для данного типа опухоли и каковые может выяснять иммунная совокупность. Они поступают в антиген-презентующие клетки, каковые показывают их клеткам-киллерам, и так начинается линия своеобразного иммунитета.

Тогда активируется программа уничтожения клеток опухоли: их убивают или натуральные киллеры (NK-клетки), выясняя антигены, каковые находятся на поверхности опухоли, или Т-лимфоциты по своеобразному механизму».

Александр Сапожников не согласен с таким теоретическим обоснованием механизма действия лекарства. Он утвержает, что может70 быть трудиться по второй схеме, которую лишь предстоит изучить, но факт остается фактом — на ряде опухолей и клеточных культурах в двух линиях крыс, которым были привиты «человеческие» опухолевые клетки, белок вправду показывает активность.

По словам авторов работы, температура, при которой трудятся с HSP70 на культурах клеток, образовывает 43°C, и она через чур высока для живых организмов, но в том месте, "Наверное," включаются иные механизмы, каковые кроме этого лишь предстоит осознать. Это относится и действия экзогенного неклеточного белка теплового шока в организма. «У каждого из нас в кровотоке присутствует высокий уровень HSP70 — до 900 нанограммов на миллилитр.

Мы вводили его в животное и пробовали наблюдать, что с белком происходит дальше. В течение 40 мин. мы видели следы HSP70 в крови, а позже он пропал. Имеется вывод, что белок распадается, но мы так не думаем».

Впечатляющие результаты в ожидании проверки

Ирина Гужова поведала и о предстоящих опробованиях препарата: «Мы испытывали данный механизм на мышиной меланоме B16, которая растет подкожно, и применяли в виде геля, наносимого на поверхность кожи. Итог оказался впечатляющий: выживаемость мышей была значительно выше, чем у контрольной группы, которую лечили гелем без действующего вещества либо не лечили по большому счету. Отличие была приблизительно в десять дней. Для мышей и данного типа опухоли это весьма хорошая отсрочка.

Подобные результаты были продемонстрированы и на крысиной глиоме C6 (это опухоль, которая растет конкретно в мозге).

Животные, которых лечили однократной инъекцией в мозг, приобретали дополнительно десять дней судьбы, а животные, которым вводили белок неизменно в течение трех дней посредством помпы, эта длительность возрастала еще на десять дней, поскольку опухоль росла медленнее. Мы продемонстрировали, что в случае если обеднить популяцию Т-лимфоцитов от мыши, которая имела опухоль, и убрать уже «наученные» NK-клетки либо CD8-хорошие лимфоциты, то они не будут выяснять опухоль так прекрасно. Возможно сделать вывод, что главная функция HSP70 в этом ходе — активация своеобразного иммунитета».

Эти сведенья побудили ученых совершить ограниченное изучение в рамках клиники имени Поленова (НИИ Нейрохирургии в Петербурге). «Сейчас в отечественном коллективе был нейрохирург Максим Шевцов, что в один момент с аспирантурой Бориса Александровича (Маргулиса, — прим. Indicator.Ru) проходил ординатуру в этом НИИ. Он убедил собственного начальника, доктора наук Хачатуряна, испытать данный препарат.

По тогдашнему законодательству достаточно было информированного ученого согласия и решения совета больных, и нам было выделено 25 больных. У них у всех были разные опухоли мозга, и они все приобретали то, что им надеялось по страховке, но плюс по окончании хирургического удаления опухоли Максим вводил в операционное ложе раствор HSP70.

Неприятность в том, что опухоли мозга удалить всецело сложно. Неизменно остаются мелкие кусочки, каковые страшно удалять, по причине того, что вместе с ними возможно удалить личность, и эти кусочки дают рецидивы. Но результаты были совсем потрясающими: по окончании операции у больных возрастало количество клеток своеобразного иммунитета, понижалось количество проопухолевых («перешедших на сторону опухоли») Т-лимфоцитов и возрастало количество интерлейкина-10 (информационной молекулы иммунной совокупности).

Изучение было лишь пилотное, не рандомизированное, группы контроля также не было, и проводилось оно в 2011 году. В том же году был принят закон, в соответствии с которому такие опробования запрещены, и их было нужно прекратить, чуть начав. У нас осталось 12 прооперированных больных.

Кто знаком с клинической частью изучений, тот имеет представление о том, как сложно отследить судьбы больных по окончании того, как любой из них покидает клинику. Исходя из этого мы знаем лишь о восьми, каковые остались доступны для контакта, и все они живы до сих пор. На начало осени прошлого года они были в полной мере здоровы, и те, кто учился , в осеннюю пору пошли в школу, не смотря на то, что средний прогноз длительности судьбы с найденной глиомой — 14 месяцев».

на данный момент, по словам докладчиков, доклинические опробования подходят к концу, и препарату нужна многоступенчатая проверка на больных, которая займет пара лет (вот из-за чего в статье «Известий» фигурировал таковой неправдоподобно маленький срок до выхода препарата на рынок — 3–4 года).

Александр Сапожников кроме этого выделил важность испытаний: «Привитая мышам опухоль и людская — это земля и небо. Препарат может трудиться на данной опухоли, но быть неэффективным ни на простой опухоли мыши, ни на людской. Успокойте собственных сотрудников, лекарства от всех заболеваний сходу не бывает».

Так вычисляют и сами исследователи. «На данных стадиях все трудится (и отлично), но, конечно же, это не то лекарство, которое поднимает Лазаря, — заявляет Ирина Гужова, — но оно достаточно действенно и достойно того, дабы пройти испытания. И мы сохраняем надежду, что это произойдёт».

Легко космос

У читателя может появиться резонный вопрос: откуда по большому счету взялся космос? Ирина Гужова поясняет: «Дело в том, что опробования проходили на базе Университета очень чистых препаратов, у сотрудников которого хороший опыт в написании бумаг и регистрации патентов, исходя из этого мы это дело отдали им. В один момент они начали производство этого белка, а мы делали испытания на животных.

Но в ходе к ним обратился представитель Роскосмоса и задал вопрос, а нет ли у нас какого-либо незакристаллизованного белка, дабы закристаллизовать в космосе, на орбите. И им отдали HSP70, кристаллы пробовали вырастить на орбите, но ничего не получилось».

Неприятность появилась в строении белка. Весьма подвижная часть в структуре белка мешала кристаллизации, исходя из этого его стали пытаться закристаллизовать по кусочкам, связывать подвижную часть особой молекулой, дабы она его «держала». Пробуют до сих пор. «Из этого выросла эта история про клетки, каковые растут в космосе и лечат всех от рака», — комментирует Ирина Гужова.

Она кроме этого сказала, что для опробований в космосе и на мышах белок подвергли высокой степени очистки, до 99%, исходя из этого возможность, что активирует иммунитет не он, а вещество из бактерий, каковые его создают, мала. Помимо этого, исследователи сравнивали эффект введения компонентов клеточной стены бактерий с эффектом от HSP70, и эти сравнения очевидно были в пользу последнего.

«Не говорили глупостей. И чего? – Ноль чувств!»

Ирина информирует, что побочных реакций на протяжении опробований ученые пока не нашли, но они смогут быть отсроченными. «Я считаю, что исследователь прежде всего обязан на себе все попытаться сам, и прошла два курса шаперонотерапии. Никаких побочных эффектов не было, напротив, казалось, что проходят крылья и мелкие болячки вырастают за спиной».

«Иначе, все, что было в массмедиа, — настоящее безобразие, — отмечает исследователь. — Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: уже на данный момент в Университет очень чистых препаратов поступают звонки с предложениями оказать помощь с клиническими опробованиями. Мы выступали на конференциях и в различных более скромных СМИ, говорили о том же самом, но выверяли слова, не говорили глупостей. И чего? — Ноль чувств! А тут пронеслась такая вот муть по экранам, и пожалуйста!

Такое занимательное общество, такая занимательная страна».

В конце Ирина Гужова поведала, что интервью, с которого все началось, Симбирцев дал вынужденно. Ученому нужно было безотлагательно выступить перед прессой из-за опасности сокращения благодаря идущего слияния университетов. Сам не занимавшийся конкретно этим изучением, он был не готов детально и ясно поведать газете о происходящем. «Сейчас все, что могло быть осознано неправильно, было осознано неправильно», — подмечает Гужова.

В следствии обстановка все больше делается похожа на небезызвестную басню, в то время, когда Роскосмос и госструктуры, раздающие гранты, рвутся в тучи, ожидая результатов от фундаментальной науки, рак пятится назад, журналисты разливают структурированную воду… А русский наука в очередной раз оказывается в незавидном положении, вынужденная оправдываться за правонарушения, которых не совершала.

Российское лекарство от рака показало фантастический результат


Интересные записи на сайте:

Подобранные по важим запросам, статьи по теме: