Стихи валентины слядневой — глубокие переживания о великой отечественной войне

      Комментарии к записи Стихи валентины слядневой — глубокие переживания о великой отечественной войне отключены

Стихи валентины слядневой - глубокие переживания о великой отечественной войне

+1 фото
Чем дальше отодвигает от нас история Великую Отечественную, тем бросче и четче прорисовывается образ той войны, которую народ, оплативший Победу огромной ценой, ни при каких обстоятельствах не забудет. Не забудут ее отечественные поэты. Не парадным, не лозунговым — живым людской взглядом не уставала оглядываться на войну поэт Валентина Сляднева. Ей, рожденной в военное время, было природой и судьбой дано особенное отношение к понятиям Отчизны, патриотизма, верности, памяти.

Особенно памяти — трепетной, острой, непреходящей. Именовавшая себя пронзительно совершенно верно — огненного времени птенец, Валентина Ивановна, думается, не просто помнила войну: война жила в ее сердце незаживающей раной, с каждым днем диктуя сердцу поэта жгучие, берущие за душу строчка.
Имеется у меня знакомая дорога,
Над ней хлопочут пчелы и скворцы…
По ней — иногда крутой, иногда пологой —
Шли на войну отцы и чьи братья?..
…Куда бы мой ни направлялся путь —
Вовек мне с той дороги не свернуть.
Какие конкретно необычные слова обнаружила она для собственных военных стихов! Простые и ясные подробности, чуть ли не бытовые, обыденные, но такие милые подробности — хлопочут пчелы и скворцы, в этот самый момент же — наполненные недосягаемой высотой эмоций: Воины России, Воины России! Вы — слава Отчизны на все времена!. Храбрецы ее поэзии — настоящие храбрецы Отчизны, и наряду с этим в полной мере обычные, каких тысячи. И очень родные. От отца, дядьки, соседа до застывшего в камне Малоизвестного Воина.

Все они — ее воины, ее родные защитники, по которым плакало сердце поэта в неизбывной печали. Но и гордилось, и восхищалось в вечной дочерней признательности им, спасшим, заслонившим, отогнавшим прочь от отчего порога фашистскую нечисть. Спустя десятилетия причудливая будущее приведет ее в Германию, и в том месте, на улицах очистившегося от нацизма Берлина, в полной мере мирного и успешного, она отыщет в памяти войну и опять — через себя:
По Унтер-ден-Линден иду я, иду…
На улице данной деревья в цвету,
А я на развалинах вижу отца,
Стирает пилоткой он слезы с лица.
Военная, патриотическая тема особенная, огромная в отечественной литературе. Со времен Полтавы и Бородино она тревожит русских поэтов, осеняя каким- то непостижимо замечательным воодушевлением. Великая Отечественная война отыскала столь же громадно-замечательное отражение в поэзии сперва ее ярких участников, позднее в поэзии следующих поколений. Поколение Валентины Слядневой — дети войны, на чью долю выпали собственный сопереживание, собственный страдание, собственные потери.

Голодное детство на фоне уничтоженных хат — такое не придумаешь никаким самым богатым воображением, оно выковывается в строчки лишь биением собственного сердца, диктуется лишь прочувствованными мгновениями.
Мама всхлипнет и еле проглотит ком.
Тишина повиснет тучей над столом.
Прекратим сходу все мы
Твёрдый жмых жевать,
А отцу еще три года сражаться…
Вот так, всего лишь несколькими строками — целая сцена неприятного армейского детства, и вдобавок неутихающая жалость к маме, остававшейся в тылу с всегда голодными ребятишками на руках, непередаваемая ничем тревога их неспециализированного ОЖИДАНИЯ отца, мира, тишины. До боли привычное ее поколению словечко жмых теперь-то уже, слава всевышнему, большая часть позабыло, возможно, лишь всеведущая Википедия посоветует: обращение о корме для лошадей, свиней, коров. Это на нем вырастали дети войны…

Хлеб отдавали фронту, Победе!
Но, эта личная сопричастность к войне вместе с поэтическим бесплатно открывала взгляду новые и Валентины Ивановны образы, навеянные всей окружающей судьбой страны. А ведь стране, одолевшей ужасную вражью силу, надорвавшей жилы четырехлетней нечеловеческой битвой, но некогда было кроме того горевать: необходимо было подниматься, распрямлять сгорбленные под тяжестью то оружия, то плуга плечи и идти дальше. Строить дома, фабрики, дороги, растить детей, лететь в космос, наконец!

И лишь художники и поэты имели возможность позволить Отчизне высекать, кто в камне, кто в слове, величественный образ Победы. В авторском предисловии к книге рассказов о войне, о мирной послевоенной жизни, о любви и труде с прекрасным, каким-то сказочным заглавием Перепелиная душа Валентина Ивановна как будто бы вступала в диалог со своим читателем: На алтаре души россиянина всегда были цели и высокие идеалы. Цена их громадна.

За них были даны жизни дорогих и любимых нами людей. Я не могу не думать о тех, кто ни при каких обстоятельствах не заметит, как на луг упадет роса, как засияет новый восход и от лесов повеет родниковая прохлада. Я верю, что и тут ты со мною заодно.
Мы, само собой разумеется, с нею заодно! И мы вместе с поэтом не можем не думать о них, тех, кто остался навечно молод. Тех, о ком Валентина Сляднева сообщит своим совершенно верно выверенным, пронзительно чистым словом: Лежат в безымянных могилах мои одногодки — деды…

В том месте — птицы поют и зорьки пылают, в том месте — отечественная Память… Хочется продолжить эту идея строчками стихотворения, начинающегося со слов: Кто мы без памяти и истории?…
Все дороги, что Отчизной пройдены,
Любой — мы пройдем еще неоднократно,
Оттого, видно, и чувство Отчизны —
Родное для каждого из нас.
Как здорово, что имеется у нас поэты, каковые смогут выразить отечественные глубоко хранимые святые сопереживания! Валентине Слядневой это было дано более чем. Мы же сейчас, перечитывая ее строки, как словно бы через отмытые по весне чистые окна, все яснее видим ее огненное время. Время тяжёлых страданий народных и время величайшей Победы.

И, само собой разумеется, вспоминаем самого поэта, покинувшего нам эти неординарно чуткие строчки. В каждом, кроме того самом маленьком стихо- творении, слиты в неразрывной гармонии малое — человечье и громадное — глобального масштаба. Такова вся поэзия Валентины Слядневой, таков ее творческий почерк. В теме войны, героики, патриотизма данный почерк особенно ясен, проникновенен.

Тем он нам и дорог, по причине того, что и сейчас, и на следующий день, и на много лет вперед ее стихи будут трогать самые сокровенные струны народной души.
Кто мы без памяти и истории?
Над обелиском…
Над обелиском солнце светит низко.
Холодных плит касается рука.
В полях, в лесах — ни на большом растоянии, ни близко —
Плутает одинокая тоска.
Она — и взгляд, и слух дум материнских,
И вдовий крик: Ты где, любимый мой?.
Над обелиском солнце светит низко,
А вдруг ливень отправится — целой стеной.
По всей России ходят обелиски —
Свидетели тех огненных годов.
И светят, как будто бы белые записки —
Со всех безжалостных тех фронтов.
На войну шли юноши…
На войну шли юноши — юноши хоть куда!
Сиротели деревеньки, города.
Лес шумел, игралось лето на дуде,
Птичьи трели затихали — ой — везде!
И покосы выгорали тут и в том месте,
И густой туман клубился по следам.
Юноши шли и шли, да все в один финиш!
По следам скакал назад невидимый вестник.
И все весточки последние он вез.
На их месте колосились рожь, овес.
И курчавились березки дальних лет —
Не свидетели — участницы побед…
Не задавай вопросы, сынок…
Не задавай вопросы, сынок, какой была война!
У бабушки собственной забери ты ордена.
С того времени как военком их в дом принес,
Она слепа, слепа она от слез!
Не задавай вопросы, сынок, какой была война!
Зима России — это мороз, седина
И сыновей ее, и дочерей,
Каковые и верою, и правдою,
И честью всей
Помогали лишь ей!
Не задавай вопросы, сынок,
Какой была война…
Ничего не забыли мы
Ничего не забыли мы
И ничего не простили…
Стлалась ночь за окном,
И метались обрывки дорог.
Путь от Волги до Эльбы
Не галькой мы белой мостили!
Где битвы прогремели —
Все кости и чертополох.
Путь от Волги до Эльбы
Еще под ногами дымится.
Ни тепла, ни жилья!
На века он оскудел.
Как печеные яблоки,
Сморщились тёмные лица
Нерожавших солдаток
И ветхих неласковых дев.
Второго мая в 12 часов дня
Второго мая в 12 часов дня у Рейхстага,
Как все — к стенке поставив автомат,
Заметив над собою древко с флагом,
Солдат на плиты был упасть рад.
Не отослав к себе желанных строчек,
Он погрузился в громовые сны
И отсыпался сходу за все ночи
На тех обломках Всемирный войны.
А рядом с ним командиры и бойцы
Уснули также.
И на их губах
Светилась первая ухмылка мира,
От той ухмылки онемел Рейхстаг.
Словно бы бы хлебнули браги
Словно бы бы хлебнули браги:
Выкусите, нате-ка!
В опрокинутом Рейхстаге
Шумят солдатики.
И, от эйфории хмелея,
Женихи да ухари
Бороды быстро бреют,
Хвалятся сеструхами.
Да и те, кого изрядно
Укатало времечко,
При гармошке при трехрядной
Пляшут, сыплют семечки.
И германские гармошки
Также не сторонятся,
Перестроившись самую малость,
С гопаком знакомятся.
А почва еще дымилась…
Необходимо было мужество
Принять сходу эту милость —
Плясовую музыку.
Камышовая крыша
Нарядилась снова отечественная улица к маю.
Побелены известью кроме того сараи…
Из шифера и железа новые крыши,
Гребешки петухов озорнее и выше.
А на улице отечественной имеется хата одна —
На большом растоянии камышовая крыша видна…
В данной хате живет одиноко вдова.
Ей в совхозе дают дрова и уголёк.
Предлагали и крышу неоднократно перекрыть,
Но об этом зря с вдовой сказать.
Не ложите, — ответит, — на сердце мне
камень,
Мне покрыл ее Ваня собственными руками…
Сам надавил камыша и снопов навязал…
И замолкнет — не в силах перечить слезам.
Тут уже не необходимы никакие слова…
Постоит еще крыша, — добавит вдова.
Победы сутки
Не самолет неприятеля, а птицы тень
Легко плывет над мирною равниной…
Как он торопился, торопился Победы сутки,
Бежал и полз, и падал на руины.
Вот он пришел, Победы сутки,
В деревни, города!
Около цветень. Победы сутки
Желанным был неизменно…
Победы сутки, Победы сутки…
Мы радуемся весне и солнцу,
Несут ветра все запахи мая,
А тот, кто выжил, выжил на войне,
Путь боевой сейчас вспоминает.
Почва надела торжественный костюм,
Мы отстояли мирный труд в атаках,
Подолгу мы задерживаем взор
На обелисках и цветущих маках.
Сейчас и миром, и свободою обладай!
Ржавеют где-то гаубицы, мины…
Как он торопился, торопился Победы сутки,
Бежал и полз, и падал на руины.
С любовью собственной разминулись
Много, много девчонок хороших.
С любовью собственной разминулись.
Состарились поодиночке…
О как не легко приходилось им
Чёрной ночкой
Смотреть из окна в небеса,
Где цвели золотые горошины.
Вздыхали:
Любимые, вас не дозваться!.
И на завалинках сидя, пели подружки.
И нежный шепот их слышали
Лишь подушки!
И лишь во сне приходили
Любимые. Их целовали.
Деду чем-то помогали
Деду чем-то помогали
Степи, тропки отчие…
Выли бабы за стогами:
дочери и Матери.
А папа в сыром окопе,
Не знаком с осечкою,
Все говорил Европе
Про лужок над речкою.
У ложбинки в спелой охре
Схоронил товарища…
И не имел возможности набраться воздуха и охнуть —
Сердце жгли пожарища.
За Победу было пито.
За окно с геранями.
А почва была разбита,
И душа изранена.
В далеком прошлом миновала пора
В далеком прошлом миновала пора
походов и Жарких битв.
Течет борозда тёмной речкой,
Переживая, к восходу.
В ударном труде соревнуясь,
Поют трактористы.
На травах осенних
Тяжелые росы искристы.
Родная Отчизна,
Могучая сейчас держава!
В годину лихую
На неприятной слезе удержалась,
На подвигах неисчислимых
Погибших храбрецов,
Укрытых заботливо везде
Землицей сырою.
Течет борозда.
Я заберу ком почвы,
А в нем пепел…
Восход над Отчизной,
Как ты обжигающе ярок!
И, щурясь, смотрят на меня
Русокудрые деды,
Каковые славой приблизили
Праздник Победы.
Каковые были Россией —
Россией остались.
И в миг собственный последний
Родным небесам радовались.
Из поэмы Передовая
Четыре года…
Четыре года — четыре вечности…
Месяц обнажённый над хатой с вечера!
Месяц — хлебом плывет скоромным.
Опасаемся похоронок и — неба…
У нас от голода ребра выпячивают:
Четыре года — война нас нянчила.
И все не верится — неужто на следующий день,
Чуть сутки засветится — ни стона, ни залпа…
Уже под вечер…
Уже под вечер возвратилась мама.
Осели плечи под шалью рваной:
Дотянитесь, дети, в мешке — картошка…
Подмороженная… самую малость…
И к стенке валится, и негромко плачет.
И — к самой маленькой! Ко мне, значит…
А на следующий день опять, чуть лишь утро —
Взмахнет крылами над полем мокрым,
С тревогой смутной она отважно
Отправится навстречу будущим болям…
А писем нет — на глазах состарится:
То внезапно слезами она зальется,
То руки стиснет, то в крик ударится:
В то время, когда ж — возвратится?!.
А новый сутки заботами новыми,
Детским плачем снова наступает.
Как и везде, огневая, жёсткая
И тут длится — Передовая.
* * ***
Сирот кормила война тёмным хлебом
Все я иду под отеческим небом,
Все наплывает на очи мне мгла…
Сирот кормила война тёмным хлебом
И накормить все никак не имела возможности.
В случае если б стреляла война холостыми!
В случае если б кормильцы возвратились к себе!
Но все находились амбары безлюдными,
В них все не сыпался хлеб яровой.
Да и озимый хлеб не спешил
Лечь на столы, где был раньше пирог.
Но камелек все же где-то топился,
И мы летели к нему со всех ног.
Нам не хватало иногда и похлебки.
Ну а кулеш — не отыщешь днем с огнем!
Время хлестало нас жгучею плеткой —
Тем сыромятным сиротским ремнем.
Где было забрать моим сверстникам бедным
Мяса на кости в той пропасти дней?!
Сирот кормила война тёмным хлебом
Из лебеды и каких-то корней.
Из поэмы Сергиевские колокола
Пролог
Святая Русь, в моих глазах мрачно! —
В тебя бросает стар и млад каменья,
Забыв про все твои Бородино
И пушкинское чудное мгновенье.
Забыв твои красивые слова
О мужестве, о чести и о воле,
Не поклонившись храму Покрова,
Не побывав на Куликовом поле.
Им что — твои заботы и дела?!
Им что — твои горюч-ключи все — слезы!
Не им ты все погосты дала,
Не им светили белые березы.
О Отчизна моя, забудь, забудь
Клеветников предательские речи!
Через века летит твой ясный путь.
Он светом глаз и звёзд моих отмечен!
Мне весело и горько в мире жить,
Ловить жар-птиц… не приняв яд злословья!
А поле Куликово, где кружит
Орел…
У моего лежит у изголовья.
Святая Русь, великой ты была!
И ни при каких обстоятельствах ничьей не станешь тенью…
Сейчас все твои колокола
Снова соплеменников
Кличут всех к единенью.
Колокольный звон
Колокольный звон, колокольный звон!
Все идет на Русь неприятель со всех сторон.
Сеча сзади, сеча в первых рядах…
И куда ни посмотри — не видно ни зги.
Колокольный звон, колокольный звон!
Это всей Руси — неумолчный стон.
У каких дорог с кем сейчас Всевышний?
Кто в том месте на порог выползет без ног?!
Прокатился гром, прокатился стон.
Где он, жизни край? — Тут везде он.
Матушка, спаси! Матушка, спаси!
какое количество сыновей хоронить Руси?
Только что катил валом смертный ужас,
А уже — могил тысячных он прах.
Дон течет, мостов нет — ни одного.
Падают — по сто. Подняться — нет никого.
Дабы вести войну — силы где берут!
Дабы отпевать — сироты идут.
Колокольный звон — вековая грусть.
Все идет орда на святую Русь!
* * ***
Мимо поля проезжаю
Мимо поля проезжаю —
Быть громадному урожаю.
Колосок — во всю ладонь,
Перепел — на сто ладов…
Но выручала тут меня
Отечественная линия огня.
Замелькали гимнастерки,
И пошли тридцатьчетверки,
Кто-то вскрикнул и упал —
Оттого лазорик ал…
Лейся, поле, мое, поле!
Песня, горестная часть…
Над тобой кружит июнь —
Он все так же свеж и юн.
А на поле холмик,
Окончательно от слез промок.
Наталья БЫКОВА

Источник: Ставропольская правда

Как Отлично Выглядеть На Фотографиях?


Интересные записи на сайте:

Подобранные по важим запросам, статьи по теме: