Есть такая профессия — родину защищать

      Комментарии к записи Есть такая профессия — родину защищать отключены

Есть такая профессия - родину защищать

О повести Александра Пономарева Прозрачное небо Сирии
03.04 Александр БОЙНИКОВ // Критика
Мы погибли бы,
если бы не погибали.
Фемистокл
Не сочтите за банальность вынесенную в заголовок крылатую фразу из неувядающего фильма Офицеры. До тех пор пока у России имеется защитники, без тени колебания отдающие личные судьбы для и во имя нее, Отчизна отечественная будет жива. В их славном строю был (весьма горько сказать, что БЫЛ) полковник Олег Анатольевич Пешков, блестяще подготовленный офицер с квалификацией летчик-снайпер, участник боевых вылетов на позиции и объекты ИГИЛ на протяжении операции России в Сирии.

24 ноября 2015 года пилотируемый им бомбардировщик Су-24М предательским ударом позади был сбит турецким истребителем Ф-16С американского производства. Сам же Олег Пешков, сумев за навигатором катапультироваться, достиг почвы уже мертвым: боевики из турецкой ультраправой организации Серые волки в нарушение Женевских конвенций 1949 года подло расстреляли его в воздухе.
Указом Президента РФ от 25 ноября 2015 года за героизм, мужество и отвагу, показанные при выполнении воинского долга, Олегу Пешкову посмертно присвоено звание Героя РФ.
Казалось бы, какая необходимость перечислять тут общеизвестные факты? Войны без жертв не бывает. В чем мужество и героизм его штурмана и Олега Пешкова Константина Мурахтина? Рядовой вылет, простая бомбардировка в заданном районе, самолет их сбили кроме того не в сражении… Он армейский, кадровый.

Он знал, куда идет. Это его работа — такие умные высказывания я обнаружил одном из интернет-форумов. Подобные мерзкие мыслишки до сих пор проталкиваются в публичное сознание частью СМИ, почему-то именующих себя либеральными.
…В далеком 1946 году Борис Полевой задумал книгу о летчике Алексее Маресьеве, что по окончании ампутации обеих ног добился отправки на фронт и продолжил бить нацистов. Но работа над ней не двигалась, как будто бы не хватало какого-либо решающего толчка.

На протяжении допроса на Нюрнбергском ходе (где автор находился в качестве особого обозревателя Правды) фашист номер два, рейхсмаршал Геринг, объявил, что наступление Германии на СССР было не правонарушением, а неточностью нацистской вершины, знавшей численность Красной Армии и ее военно-технический потенциал, но не знавшей советского народа. Услышав это, Полевой всего за 19 дней на одном дыхании написал Повесть о настоящем человеке — страстную книгу об одном из лучших представителей того самого — советского — народа.
Сейчас — во втором десятилетии XXI века — повесть липецкого прозаика, боевого офицера и драматурга Александра Пономарева Прозрачное небо Сирии, созданная на замечательной, яростно-добропорядочной волне и в столь же едином порыве, прямо отвечает на вопрос, что имеется подвиг русского офицера, дает резкую отповедь врагам и ненавистникам России, стремящимся кощунственно оболгать и исказить все, что утверждает ее могущество и силу духа.
В образе Олега Пешкова убедительно воплощен и всесторонне раскрыт новый современный тип русского национального характера. Перед нами — настоящий офицер, человек чести и долга, вышедший из глубин народа; цельная личность со здоровой нравственной базой и жёсткими патриотическими убеждениями, реализуемыми не на словах, а на деле. Автор показывает этапы раннего возмужания и социального становления храбреца, ход за шагом вводя читателя в его внутренний мир.

Ответственным композиционным средством психотерапевтического анализа выступает смешанная хронология: емкие картины боевых будней на русском авиабазе Хмеймим в Сирии кинематографически чередуются с возвращением в прошлое — с рассказами о главных вехах 45-летнего жизненного пути Олега Пешкова. Детство в алтайском селе Косиха, без излишеств и роскоши, но с хорошими домашними вечерами, ладом в доме и тяжёлой потерей — ранней смертью отца; бойкое отрочество в восточноказахстанском городе Усть-на данный момент — с синяками, ссадинами, пирогами с яблоками, походами на рыбалку на Иртыш, суровыми зимами и бесконечными ветрами; строгий, воспитывающий дисциплину и формирующий волю, порядок в училищах: суворовском — в высшем военном и Свердловске авиационном — в Харькове.

Добавим ко мне Военно-воздушную академию имени Гагарина (кстати, все три учебных заведения Пешков окончил с отличием). Дальше простая будущее офицера — армейские будни, переезды по огромной стране: Киргизия, Дальний Восток, Липецк… И, конечно же, прочный тыл — дружная семья (у Олега Пешкова остались сын и дочь).
Олег — храбрец, непременно, хороший, практически совершенный. Но последнее определение вовсе не свидетельствует неестественный либо надуманный. В нынешней российской прозе кроме того похожих персонажей днем с огнем не отыщешь: все больше норовят изобразить лиц с каким-нибудь моральным недостатком, с червоточиной, выломавшихся, выпавших из привычной судьбы.

Да, нелегкая на данный момент и довольно часто ожесточённая судьба разламывает людей и плодит маргиналов; но в ней- то, вопреки всему, много и тех, кто по своим качествам, по настроенности на служение, по упорству и закалке сродни Олегу Пешкову. Не будь их, Российская Федерация в далеком прошлом бы упала. Отчего же большинство писателей проходит мимо созидателей, защитников и хранителей страны?

Обстоятельство несложна: для раскрутки, успехи шумной популярности нужно вовсю культивировать всеразъедающий негатив без возможности его преодоления, что публицист русский и известный мыслитель Михаил Меньшиков еще более ста лет назад метко назвал литературной хворью.
Повесть строго документальна; синтаксис ее на уникальность упруг, изложение сжато до большой содержательной плотности; не утопая в подробностях, создатель опирается на максимально значимые, насыщенные подробности и опорные событийные узлы, благодаря чему неспециализированная смысловая нить не теряется, а, наоборот, четко организует все воздействие. Писателю так удалось слиться с храбрецом душою и разумом, что всякое художественное описание, а также последнего вылета полковника Пешкова, воспринимается как естественное и замеченное воочию. И мы верим этому.
Эмоциональная составляющая сюжета со своей стороны окрашивает произведение в лирические тона, углубляет психотерапевтическую достоверность персонажей. Тепло и непритворно, не смотря на то, что и скуповато, А. Пономарев говорит о радостной любви летчика. Но, сдержанность при проявлении эмоций всегда была внутренне свойственна русскому офицерству:
Но прежде ожидало его одно дело в Усть-Каменогорске. Пора было жениться. В том месте уже три года ожидала его Лена.
Их чувство не было любовью с первого взора. Все зарождалось неспешно. Росло, крепло, выверяясь временем.
— Ты меня обожаешь?
Она кивнула.
— А ожидать будешь?
Она снова кивнула и почему-то покраснела.
— Лен, я без шуток. Мне еще полтора года обучаться.
Она обняла его и уткнулась в плечо.
— Я буду обожать и ожидать тебя хоть всю жизнь…
Он взглянул ей в глаза. Такие глаза не лгут. В них отражается небо, а оно его еще ни при каких обстоятельствах не подводило…
А позже были десятки, много писем…
Небо также центральный образ повести, и не только вследствие того что присутствует в ее заглавии. Небо — олицетворение заветной, лелеемой грезы, настойчивостью, трудом и желанием претворенной в реальность. Для Олега оно неизменно различное, непохожее:
В том месте, над Казахстаном, было совсем второе небо. Совсем не такое, как в Алтайском крае. Над Косихой оно висело низко: думается, вытяни руку — и дотянешься.

А в то время, когда по нему бежали чёрные грозовые облака, оно было мало ужасным. Но неба Олег не опасался ни при каких обстоятельствах.
броские детские впечатления — первая ступень к осуществлению грезы летать. В сложной профессии летчика, и особенно военного, в экстренных обстановках требующей смелости, мобилизации рассудка, больших знаний, однако сохраняется флер романтики: так как человек не летает как птица. И прибыв к новому месту работы, полковник Пешков, не обращая внимания на огромное количество часов, совершённых в воздухе, не остается равнодушным к небу:
Олега сходу поразило небо над Сирией. Тут оно также было необыкновенным — прозрачным. Как словно кто-то накрыл пустыню громадной стеклянной сферой.

И облака тут были вторыми, пушистыми и одновременно с этим колючими, как стекловата.
Поэтизация неба прокладывает мостик от сугубого реализма судьбы к восприятию завораживающего пространства над поверхностью почвы как некоей вечной надмирной сущности, которая вызывает у читателя смутные, подсознательные ассоциации с простором, высотой, полетом, чистотой, солнцем и шире — с космосом и безграничностью… И еще думается о взлете русской души, о жертвенности и русской стойкости.
Не напрасно говорят: Летчики не умирают, они улетают. Для вдовы Олега небо символизирует их трагически прерванную память и любовь о муже:
Время от времени ночью, укутавшись в теплый пуховый платок, Лена выходит в сад и наблюдает на звезды. Она гладит рукой деревья, каковые посадил Олег. После этого подолгу стоит, глядя вверх, и вытирает слезы, каковые катятся и катятся по щекам.
— Где ты, Олежка? Возможно, ты не погиб, а улетел на другую планету? В том месте нет почвы, а лишь небо. Куда ни кинь взор, одно лишь небо, небо, небо…
И так же, как и прежде саднит неутихающей болью воспоминание о горящем в прозрачном небе Сирии бомбардировщике…
Турецкий поэт Хюсейн Хайдар в декабре 2015 года написал идущее от сердца стихотворение-покаяние, где имеется и такие строки:
Прощения прошу у всей России:
У русских гор, степей,
лесов, равнин…
Пред матерью Олега на колени
Я упаду, не в силах слез сдержать…
Так в чем же мужество и героизм Олега Пешкова? Еще русские витязи, сходясь с ордами кочевников в чистом поле либо на крепостных стенках, умирали в том месте, где бились, и не вспоминали, как это сделать лучше и эффектнее. Олег Пешков — действительно русский офицер, и этим все сообщено. Защищать Отчизну — его работа. Но желаю поинтересоваться у ядовитых резонеров: а вы сами готовы делать такую работу — и не только в небе, но и на земле и на море?

Либо кишка узка? Куда эргономичнее сидеть в гаджетах и под покровом псевдонимов гадить выражением точек зрения, опошляя и паразитируя на конституционном праве на свободу мысли и слова, совсем забыв о социальной ответственности.
Любой раз, вылетая на боевые задания, Олег Пешков знал, что может умереть; наряду с этим его не заботили ни материальное благополучие, ни неприятность самосохранения… Подвиг его в том, что он всегда был готов бесплатно дать собственную единственную судьбу за Отчизну, и в то время, когда пришло время, пожертвовал собой. Такими солдатами, как Олег Пешков, и крепки отечественные Вооруженные силы, защищающие страну в любой точке планеты.

И повесть Прозрачное небо Сирии не только дань доблести и отваге Олега Пешкова и его братий по оружию, но и предупреждение всякому явному и потенциальному агрессору, что внезапно вознамерится посягнуть на Россию либо начнёт перекраивать мир себе в угоду, не считаясь с законными заинтересованностями вторых государств и народов.
От редакции. Не в традиции толстых изданий публиковать рецензии на произведения, каковые заметили свет на их же страницах (а повесть Прозрачное небо Сирии была напечатана в N 1 Петровского моста за 2016 год), но, как представляется, тут случай особенный. Да и публикуемая статья — не только и не столько рецензия, сколько гимн подвигу и эмоциональный ответ доморощенным клеветникам России.

Источник: Липецкая газета

Есть такая профессия — Родину защищать!


Интересные записи на сайте:

Подобранные по важим запросам, статьи по теме: