Все мои пионерлагеря. восток-1

      Комментарии к записи Все мои пионерлагеря. восток-1 отключены

Все мои пионерлагеря. восток-1

—
Подступиться к ним возможно только сначала, другими словами от точки отправки в любой из них начиная вспоминать. Никакого расстояния временного — вот-вот вывернется слеза, но та самая, из первого пионерлагеря, Восток-1. Да-да: уезжали мы красиво в солнечный летний сутки, чередою простых рейсовых, бело- красных, но для для того чтобы случая мобилизованных, автобусов-ЛИАЗов от Библиотеки имени Ленина.

Уселись на стороне библиотеки, пока родители махали нам, развернулись у Манежа, и празднично понеслись под охраной гаишников по Калининскому проспекту, а позже по Садовому кольцу и Ярославскому шоссе, мне ещё не привычному (лишь на электричках ездили на съёмные дачи). Миг пространственного заякоревания для меня настал в деревне Кощейково — детишки, едущие в том направлении не в впервые, утверждали, что в башне (какой-то локаторно-связной, красно-бело-полосатой и с круглыми загадочными окнами, высокой) тут живёт Кощей. Кощей отечественного времени, электронный…
Приезд в лагерь — также весёл, по причине того, что перемещение, организация… Мой красный чемоданчик, с написанным на кусочке перфокарты через трафарет фамилией и именем на торце (дома, бережно, посредством мамы, но сам, шариковой школьной ручкой штриховал) было нужно сдать в лагерную камеру хранения, таковой особый сарай на половине пути от въездной аллеи к столовой… И — как словно бы в том месте и покинул собственный дом, запахи его.

Забрали лишь щётки зубные, мыльницы, ну и немногочисленное другое, личную собственность для тумбочек. Пошли расселяться по корпусам: негромкий час. Большая палата в красивом зелёном корпусе с высокими окнами воняла детсадовским, родным, но и чужим, местным, древесным.

Уже постелено, нужно ложиться. Мне досталась вторая слева, от стенки кровать, головой к окну.
В большинстве случаев днём, с детсада именно повелось — не дремал. Лежал и замечал на закрытых столетиях перемещение обоев и других контролируемых картинок. А тут однако вздремнул, потерялся, и, возможно, напрасно. По причине того, что в то время, когда проснулся, уже витавшая в воздухе палаты детская тоска — ухватила и меня.

Все нашли себя вне уютов и домашних координат. Лёжа на собственных непривычных пружинных матрасах, кое-какие пацанята всхлипывали — как будто бы за окном капало с крыши… Почувствовал себя вселенски одиноким и я. Что — колония?!.

Миг для того чтобы коллективного одиночества не пережить в одиночной камере. Перевсхлипывались со собственных кроваток пионеры лагеря с гордым именем космического корабля- первопроходца, процесс этот увеличивался, и хоть я вслух не слезился, но также нашёл глаза на мокром месте. Но скоро нас увлёк круговорот лагерной судьбе, и негромкого часа всхлипов не повторилось — разве что мало на следующее утро. Но — уже прошли данный шлюз, данный неминуемый пионерский предел. Возмужали.

Вторая смена…
Лето дождливым вышло. Сидели, по большей части, по корпусам в игровых помещениях, писали письма к себе, и в них изливалась такая необъятная тоска по родителям, по дачам, что кроме того цифры казались родными. В то время, когда переписывали мы с заготовок домашних, родительских индексы и свои адреса обучались выводить ровно: сто три два ноля шесть, Москва, Свердловский район, Каретный Ряд…

И благодаря лагерному фольклору приписывали забавные крылышки крест- накрест, уже по окончании заклеивания конверта: лети с приветом, возвратись с ответом. Что-то для писем подсказывали пионервожатые — девушки, низкая радостная кудрявая грустная красавица и блондинка Света-брюнетка Наташа. Одна девочка из отечественного отряда, из девичьей половины корпуса кликала её мама- Наташа, другие также пробовали пристроиться кликать мамой — но она-то была вправду её дочерью.

А Наташа — мамой-одиночкой, с грустной долгой косой…
Не помню кроме того линеек и построений — всё смыли тогда же дожди. Играли на усиленной детской площадке с металлическими горками между корпусов — где я под серым небом фантазировал, что уже тут бывал средь древесных сих строений, но в то время, когда был постарше, в прошлых судьбах. Медлено общались, но приятелями родными не обзаводились. В столовой — новшество, каша Артек, которую имеется не весьма хотелось.

Бодрость старожилов лагеря, которых родители ко мне засылали на всё лето, воодушевляла. Прогуливались по аллеям в сторону стадиона и предстоящего леса, меж корпусов старших отрядов, изучали у столовой распорядок дня на большом плакате и ожидаемые фильмы: ничего себе, подъём в семь!
Пришла пора записываться в кружки, но рвения не показал — в моделирование, ближайший к нашему корпус, перебор. А вот на хореографию, зачем-то проговорившись, что тётушка моя балетмейстер, записался. Основным достоинством было то, что занятия на протяжении негромкого часа.

Серое строение новой деревенской школы с большим спортзалом — напоминающее чем-то школу из Приключений Электроника, загибистое, но безрадостнее, должно было разрешить войти нас. Школа — сходу через дорогу от ворот отечественного лагеря, дорогу уходящую к лесу и куда-то вправо. До тех пор пока пожилая, но энергичная хореографша бегала по школе за ключами, я смотрел в сторону деревни, через поля под хмурыми небесами…

А в том месте, за лесами иначе школы, куда уходит дорога — давали слово нам, как распогодится, игру-набег Зарницу…
Гоняла нас товарищ хореограф неистово целый час а также продолжительнее негромкого часа — а мы-то так сохраняли надежду, что занятие не состоится из-за продолжительного поиска ключей. Но как раз тогда и в том месте прививалось нам красноармейство. Героика красной конницы, напор будёновских бойцов.

Мы носились по периметру спортзала под громкую музыку из Неуловимых — Погоня, — и над головой крутили мнимыми шашками. И отдыхать — некогда, новый круг, под громкий и строгий воспитательный процесс. Выжимая уже двадцатый отечественный пот, хореографша пробовала добиться сходства нас в будёновках — и оригиналов, завоевавших Советскую власть.

Организмы отечественные противились, но через силу и сопротивление не сильный мышц, мы стали красноармейцами — кое-кто на всегда…
Ужиналось позже аппетитно. И как-то логично, веселей пошли и дискотеки, и кинопоказы в том же зале столовой. Дискотека — да, тогда в первый раз и появилась как публичное явление, мероприятие, для меня…

Младший отряд, мы только гурьбились и подражательно друг другу толклись, но наблюдали на старших, что они вытанцовывают парами и по-отдельности. Сложенными кулаками по коленям и по плечам. В моде была Шоно-ри-лИри-тАта, она же опАна-кукарЭйра. Танцевать этот ковбойский танец тренировались мы позже коллективно в отечественной игрокомнате — под управлением бодрой Светы. Вращали лассо, подпрыгивали, позже и сами уже игрались в ковбойцев и индейцев…

А в один раз, вылезши из окна и по карнизу прошедшись за угол корпуса, подсмотрели в окно, как на протяжении негромкого часа она одна тренируется — хотелось ей нравиться вожатым, весьма хотелось (дети — мы — ужасными сплетниками были). Весьма Света застеснялась нас, захохотала, но обиделась… Почему-то все влюблялись в негромкую и несчастную Наташу, а светящуюся Свету на дискотеке никто из вожатых не приглашал.

Но чудеса светотехники, шары вращательные, прожектора — захватывали отечественное внимание посильнее… Стадион не забываю — с громадными буквами какого-либо лозунга, мы в том месте на редком солнышке под трибунами сидели разок. Смотрели в лес, гадали, на большом растоянии ли мы от дач и Москвы.

Лопухи, в дождливое лето разросшиеся буйно — вот что занимало поле зрительное…
в один раз отечественные юноши-старожилы от скуки закрыли в девичьем туалете из палаты одного белобрысого безобидного паренька. Так он так опасался того, что девчонки его в том месте откроют — что ломился-ломился, и выбил стекло, а оно небольшими осколками поцарапало лицо и, может, залетело в глаза. Позвали скорую, увезли — событие сплотило целый корпус.

Глаза пионера не пострадали, его привезли тем же вечером. Но нагоняй злодеи взяли на построении.
Медицинский корпус, мелкий домик между столовой и стадионом наподобие дачного, мы проходили с опаской — внезапно на процедуры позовут? Но в то время, когда позвали — я больше правоверно рассматривал плакат на стене. На нём была картина с пачки Казбека, отговаривающая курить — то ли по причине того, что лошадь, на которой сидит наездник, умирает от малой дозы никотина, то ли по причине того, что сами горные вершины зелёного цвета это — удушливые тучи дыма…

Уколов не делали, лишь взвешивали, осмотр прошёл прекрасно. Мы весьма бережём целостность собственных тел мелкими, бережём для будущего взрослого — страна так как нас таких сконструировала не напрасно, не только с деревяшками- шашками скакать на репетициях к общелагерному празднику…
Год это был, возможно, ещё 1984-й, не смотря на то, что в пионеры так как принимают в 9 лет, сиречь в 3-м классе — должен быть 1985-й, но я уверен, что мне было как раз 9 (принимали весной), не 10 ещё лет… Восток-1 запомнился регрессией и грустью в детскость, по причине того, что оторвали от дачного дома. Мама приезжала по выходным, это был праздник — ириски-бараночки, что она привозила, и я относил в чемодан собственный, а часть в тумбочку, вот был запах дома опять! Тосковали — практически как в первоначальный сутки отрыва от своих родителей в яслях.

И погода (не могущая раскочегариться лагерность мероприятий на природе) не отвлекала от инфантильной жалости к себе.
Самым броским событием лагеря был… банный сутки. На окраине лагеря по левому пути к стадиону от отечественного корпуса — были душевые, и нас привели в том направлении под вечер. Вначале мылись помой-му девочки, позже мальчики.

Но скоро всё смешалось — так как мыть нас, некоторых из нас, беззащитных, надеялось вожатым. И они сами, намаявшись в купальниках, стали мыться, разделись — Света и Наташа (Наташа ещё дочку собственную отмывала попутно). А мы, за парами тёплого душа прикинувшись несмышлёнышами, наслаждались вожатыми, и (линии!) разборчиво почему-то фокусировались не на плоскогрудой Свете, а на густомОхой в самой запретной территории Наташе, с распущенной косой ставшей ещё пленительнее.

Умывательно-растирательные перемещения, дарованные Наташей мне, притворившемуся, что не досталось мочалки и в соседней, её с дочкой, кабинке душа ищущему собственную жёлтую мыльницу с утёнком — не забуду и поныне. Не смотря на то, что Света тёрла меня веселей, что-то напевая. Но черноглазая и повеселевшая в дУше мама-Наташа с её капельным идеально-древним бюстом стоила всего этого лагерного заточения.

Возмужание произошло под личиною невинно-созерцания…
Я не стал дожидаться кавалерийского праздника и Зарницы, уговорил маму забрать меня раньше окончания смены: через чур надоели дожди. Это выяснилось так легко — маме приехать, подождать автобуса за воротами, доехать до ближайшей ЖД станции и позже на дачу. Мне думается либо мы перед этим заглядывали зачем-то в боковой маленький класс Астрономии на первом этаже, в том же серо-долгом школьном строении, с мамой?

Либо в том месте было занятие очередного кружка, с глобусами неба, куда меня занесло случайно? Я был несознательный — не таковой инициативный, как на даче, при походах купаться либо в кино. Всё это было близко — но не в воображении со не сильный пространственной эрудицией.

Додуматься, что Восток-1 находится строго на Восток от Калистово, которое ближе всего к нему — я тогда не имел возможности, а на данный момент в том направлении на велосипеде от Ашукино доеду за часок свободно, космос и остров Востока-1 был так близко от своих родителей, что через лес возможно было бы бежать…
Лагерность — та самая прославленная, пресловуто-гулаговская, несвободная, к чему-то обязывающая, думаю, растворена была в пионерлагерях. И это прекрасно — не сходу, но втягивающая в себя и обосновывающая неспециализированную приоритетность лагерность-коллективность, данный воспитатель был нужен, хоть вначале показался строг. В сутки в то время, когда я схватил собственный чемоданчик и с мамой зашагал к воротам, нас встретила хореограф и весьма огорчилась, что я не буду кавалеристом на празднике, что изменник.

Но я почувствовал, что нет уже её власти нужно мной — а она повеселела и просила передать привет тётушке…
Того лета потом я не помню — это был одинокий озарённый остров… Рисовал уже в Ашукино в собственных альбомах космические битвы отечественных роботов краснозвёздных с американскими? Возможно…

Наблюдал Врунгеля и Дети капитана Гранта по телеку, пока шли дожди?.. По всей видимости.
Продолжение направляться

Источник: ПРАВДА.info

VLOG из лагеря #1 // 3 сезон // Восток-Улан


Интересные записи на сайте:

Подобранные по важим запросам, статьи по теме: